Стихотворные строки.

[ZNata]

я отменю даты в календаре
Хочешь, я отменю даты в календаре,
утром ненужный дождь, стрелок по кругу бег,
даже осмелюсь вслух, то, что хранили век
робкие две души с нежностью на заре.
Громкая тишина титры выводит в мысль,
Что с нас сегодня взять? Грешники вправе петь?
Стоит одеться нам, завтра чтоб умереть
под огнестрельным «ЛЮ» или взметнуться ввысь.
Больше я не спешу падать опять, вставать,
полувозможность быть пьётся на брудершафт,
вскользь, но заметишь ты, как же я хороша
в спелых лучах весны, что бороздят кровать.
Просто смотри. Молчи. Я распускаю свет
по горизонтам дней, по вертикалям зим.
Годы фатально врут - люди прощают им,
если соврёшь мечте- я задушу рассвет.
Буду лететь звездой к месту в твоей луне,
плыть кораблём в судьбе, сердце- конечный пункт,
если бы я могла лодкой по венам внутрь,
бросить тебе всю жизнь, после исчезнуть вне.
Хочешь, я отменю даты в календаре?
(с)

 

[ZNata]

не топчусь босиком до полюса

игры закончены, иглы заточены, вновь многоточие и между прочего
больше не вериться в Синдирел,
и даже, если болел
ты немножечко мной
так…в антрактах зимы
внутримартовскими обострениями…
Cмотри мне в глаза! Следи за рукой!
Я- некомпактная Герда,
не высаживаю розы весной,
не топчусь босиком до полюса,
испачкав следами пол глобуса.
Остынь! Глубоко не летай
снежноцелованный КАЙ
Ближе… ниже…
на второе- солнце Парижа на радость рыжим,
а нам достаточно звёзд,
запутавшихся в волосах у края моей вселенной.
И если сегодня ты будешь первый
/плюс иногда единственный/
в вопросах сусальных ласк,
то я растворюсь по венам,
губами заиндевелыми
твой обожгу висок.
Я не хочу больше стенами
скучать без твоих посланий
И в лобовое-
Сердцем н_а_в_ы_л_е_т до луностояния
и мылит мои ожидания
твоя превосходная степень
талантливых мим.

Хватит! Выплюнь сказочки,
вот они...под завязочку
не спасут гуси РИМ
отныне,
я- сеньорита ПРИМ...
(с)

 

[TittleTattle]

boots

Она новыми ботинками на шнурках чувствует каждый вывих асфальта и вправляет своей, еле слышной, поступью. она - сама себе раб, и сама себе падишах. дождь рассыпает сквозь пальцы тальком, но только не этой осенью, когда солнце высоковольтней всех проводов. глазки после 12-ти - на засов, чтобы хоть как-то выспаться до 6-ти, на влажных окнах моря чертить и маленькие кораблики, потом стирать их пальцами-граблями и перечерчивать в самолет, тихонько нашептывая "нееет, кораблики - не мое".

Кажется, целую жизнь назад у нее не случился роман с корабельным принцем, и слава Богу. сборник стихов перелистывает в дороге и мечтает "когда-нибудь и меня издадут". обожает метро и страшно боится трамваев. может, они рогами и делают в небе такие дыры, из-за которых не видно звезд?

девочка - смех и ничего всерьез, кроме ночных кашмаров и послеоперационного шрама, из которого рвутся мысли вроде "мы уже выросли" хотя страшно не хотелось расти. эта девочка из виниловых из пластин: "я ничего не пишу, кроме конспектов и бреда". она залатает все дыры в небе,
только не факт, что дотянется
до него.(с)

 

[ZNata]

подскажите как?
Я не пишу тебе больше письма,
они, как молоко, прокисли,
бродят и бредят.
Мои мысли похожи на опухоль,
не удалить, не закинуть в лОпухи,
а я так хотела остаться с тобой в них,
где ты выбритый красивый жених
или нет – капитан Гастелло,
который прицельно и смело таранит сердце моё,
-------------------Ё-моё------------------------
да сколько же можно,
так зависать безнадёжно,
снимать ботинки и на корточках
[при открытых форточках]
горланить нежностью свои арии,
да даже не арии…так…караоке,
наивноспетые чувства в сроки.
Но, жаль не слышал,
на остановку раньше вышел
и поплёлся дворами,
где народ гуляет с собаками
и небо снежной атакою
сыпет за шиворот витамины,
а кто-то же греется у камина
и пьёт твоё любимое красное.
Уже не проверишь, я всё-таки разная,
где строгое каре или смешная чёлка,
то волчица, то друг-девчонка,
отнюдь не взбалмошная Турандот,
чей до ушей в капризах рот,
------------------------------------------Я
---------------------------------- только
--------------------------хотела
-----------------облить
----------тебя
счастьем
с головы до ног и обратно,
на ушко шёпот приватный,
слизывать с губ твоих немое «ещё»,
в обед засиживаться за борщом
и плести всякие нелепости,
да вот только где взять смелости
п р о м о л ч а т ь,
понять в чём дело…


А снег всё падает, падает
И стереть тебя надо бы.
Подскажите как?


--------------------------Может
-------------ты и дурак,
но я точно раненая идиотка.
(с)

 

[ZNata]

уходя, гасите свет?
Я - имя твоё, враз сошедшее на полустанке
моих поцелуев. На кровле бумажных рассветов
летят оригами, как клочья влюблённых сонетов
и правит нам нежность сутулые дни и осанки.
Я прыгну с разбегу в обрыв твоего искушенья
и буду лечить тебя страстью да липовым мёдом,
ты с флагом, что цвета зимы вновь крестовым походом
пройдёшь по судьбе второпях обнажив откровенья.
Я шёпотом стану кричать беж задёрнутым шторам,
что прячут луну в кулуарах небесной границы,
мол, если я вдруг перестану на пятницу сниться,
то буду [скорее всего] для начала собкором
дождей твоих, мыслей, и сердца 120 ударов,
где склонность не тихих, но всё-таки ночь- помешательств,
я слишком твоя без петли молодых обязательств
и без сквозняков, без просроченных счастья- товаров.
Изгиб моих линий тебя будоражит отныне,
я шёлком сползаю на пол в предвкушении сказки,
а утром заваренный чай плюс фривольные ласки

и СВЕТ НЕ ГАСИ, УХОДЯ ты в моей поlovине.
(с)

 

[Belkin]

ПЛАКАЛИ – ЗНАЕМ…

Плакали – знаем...
Достали до дна, еее
Танцуем с тобой польку,
Сколько лет, сколько...

Раскрыты все книги,
Мы в высшей лиге.
Я дарю поцелуи.
Нас не берут пули.

Плакали – знаем.
Слова запоминаем.
Мы спелые фрукты,
Мы моря продукты.

Мои волхвы рядом,
Ищут нас взглядом.
А твой Вуди Аллен
Совсем не брутален.

Мы с тобою радиальны,
Обними меня.
Мы с тобою идеальны,
Назови меня.
Дыши глубже, если хочешь,
Поцелуй меня.
Отправь змея утром почтой,
Загадай меня.

Плакали – знаем.
Головой киваем.
Протягиваем руки.
Натягиваем луки.

На карты не глядя,
Находим с тобой клады.
Пусть не кончаeтся латтэ
И наша карта оплаты.

Мы с тобою медиальны,
Обними меня.
Мы с тобою идеальны,
Назови меня.
Дыши глубже, если хочешь,
Поцелуй меня.
Отправь змея утром почтой,
Загадай меня.

Плакали – знаем...
Плакали – знаем...
Плакали – знаем...
Плакали – знаем...(А.Гагарин)

 

[ZNata]

неваж. но
Она попыталась сообщить Ему новость:
Петропавловск, он совсем Камчатский,
чёрт…всё не то…всё по-дурацки,
а 9 месяцев не спрячешь в поле
и в этом прикупе его тоже доля,
Он долго не берёт трубку,
а Она уже не влазит в юбку
и теперь всё равно, какая на завтрак каша,
кто бы не родился, будет САША,
не в честь Пахмутовой, а просто
так хотят доношенные звёзды,
которым сверху было всё видно,
а некоторым – завидно, вот и срывались,
падали вниз,
иногда, зацепившись за карниз
отражали их безумие
и
полнолуние,
а ОН и ОНА придумывали им названия,
как водится – загадывали желания
и только некоторые лукаво подмигивали
или заигрывали.
Она подумала на полустаночке,
а Он, наверное, понравился б мамочке,
с высоким содержанием умностей,
гладковыбритый, без глупостей.
Боже, как его имя? Забыла?
А, может не знала,
«милый плюшевый» величала
и было достаточно двум обормотам.
Их вишнёвая страсть с бергамотом
затопила окрестности нежности
и за чертой неизбежности
оказалась возможность «вместе»
Он зашился в двухкомнатной норе
и, как пустые
......качели
...........скрипят
.................во дворе,
так мается её сердце,
вернее то,
что осталось /какая-то малость/,
которое заботится, чтобы она(и) дышала
/ ненавязчиво стучало/
А кто позаботится, чтобы она жила?
Не надо лучше всех, хотя бы как прежде,
на двоих кальвадос черри,
ночь в замке Кентербери
в гостях у Касперов…
В с т а л а.
Мутит.
Почувствовала себя неважно,
Странно, а ведь ему тоже не важно
/только пишется по-другому/
(с)

 

[TittleTattle]

girl is

эта девочка давиться фильмами заполночь.
шкалят датчики, перегорают лампочки
от того что дождь и некому позвонить.
еще конфорки не успели остыть,
а она кипятит себе новую порцию чая.
в двух людях души не чает,
а всех остальных - пометила бы крестом,
чтоб удалить потом.
- сразу не хватит сил.
девочка пьет глицин,
чтобы спокойно спать.
сношены целых пять
пар крыльев за две недели.
девочка ждет метели,
хочет кутаться в свитерах,греться.
у девочки - переизбыток сердца,
кислородная недостаточность.
греет руки серыми перчатками,
а хочется - его пальцами.
пухлые губы помадой метит,
чтобы никто не заметил,
как долго никто их не целовал.
девочка - дикий потенциал,
не оцененный по заслугам.
девочка с очень странным недугом:
воспаление рифм, а не легких.

девочка скоро сдохнет
от этих режимов и расписаний,
порванных расстояний,
несдерженных обещаний,
пере и недо касаний
рукой по ее волосам и
взорвется своим трехнедельным молчаньем,
никем не вынутым из груди.(с)

 

[Lastexile]

О падшем..
На землю ступив он тихо сказал:
-Зла и добра нет
Он правды этой не понимал
Почти что тысячу лет.
Он сбросил бремя извечной войны,
Которой начаться помог.
Он жил под именем Сатаны
И думал, что тоже Бог.
Он крылья сложил и сел на песок
И в небо направил взгляд.
Он снова несчастен и одинок
Как тысячу лет назад.
И дерзкой мечты нет у него,
И веры в нее нет.
Он вышел на землю лишь для того,
Чтоб просто увидеть свет.
Он в царстве живущих при свете луны
Войско хотел собрать.
Он думал, что ангел, не знавший войны
Не сможет меча поднять.
Он верил,что холод безмолвных теней
И есть бессмертное Зло,
Которое в сущности все же сильней,
Чем Свет и его тепло.
Он думал прибавит ему сил,
Украденных душ свет,
А Бог его даже не остановил
Ни разу за столько лет.
Он долго боролся и долго искал
На вечный вопрос ответ,
Но так до конца и не осознал,
Что Зла и Добра нет.
Господь - ты коварен, коварен как я
Как я ты порой жесток.
Скажи почему же любят тебя?
Ответь мне хоть раз, Бог!
Не ты ль совершенство, не ты ль идеал,
Что значит и тьма и свет...
Ответь мне, ответь же, он все повторял,
Но небо молчало в ответ.
Молчало... А солнце нещадно пекло,
До боли сжигая плоть,
Сгоняя с земли то самое зло,
Которое проклял Господь.(с)

 

[ZNata]

по карнизам

Так
Стучал
В.Т.А.К.Т.
Стучал по карнизам,
по снам в одиночку,
где нежность пропили,
пустили в рассрочку.
Дождливые хлопья
мне в ухо орали:
- I love you, принцесса.
Талантливо врали.

Срывались стаккато
к аорте поближе
прицельным ударом
левее… чуть ниже.
Надрывные пальцы
лизали запястье,
взорвав сухожилье
и мокрое счастье.

Мой взгляд сквозь стекло, вы
ключала сомненье.
-Ну, где ж паруса?
А в ответ- наводненье.
Взасос целовало
серийное лето,
умножив невинность
на синус запрета.

В нокаут меня
одиночество сходу
душой прямо в грязь
/то закон бутерброда/
Продрогшее сердце
уткнулось в наличи
е лжи без билета.
Вагон- безразличье.

Ты след на оконном.
Дорожки мелькают
Был с крыльями тоже?
Да кто ж так летает!

Умой, подбери меня
с пыльного неба.
Ты друг или враг?
Да, а в общем, кто б не был,
ты просто согрей,
подыши на ладони.
Я буду тобой, НО
и ты будь со мною.

Хотя бы сегодня…

Сего дня мне мало,

а сердце стучало,
.................стучало,
.........................с.т.у.ч.а.л.о…(с)

 

[mia]

господи, хватит пить

звезды - всего лишь пепел от легких winston, которые курит Бог.
пачка за пачкой, за блоком блок.
а потом выдыхает дым исключительно на северную столицу.
вся пыль собирается на моих ресницы,
вся боль стучит мегабайтами по вискам.
Бог бросил курить. допивает четвертый за вечер бокал,
лупит ангелов по щекам
и пьяно рыдает "я слишком устал быть богом,
ищите себе другого".

Прокашлял легкие от всего мирового ила:
"меня никогда не любили
так, как нелюбят выброшенных детей"
- голос совсем осип и пальцы все ледяней.

держись, Господи. у нас еще много боли:
невыплаканные любови,
больные матери (слава тебе - не наши),
декабри с потерями страшными
и такие мысли, что воется на луну
тянут меня ко дну.

а ты, Божемой, там беспробудно пьешь.
твои битые стекла - наш не.стеклянный дождь.
закрываешь глаза, чтобы не видеть, что с нами стало:
у нас куртки из кожи, мысли из стали,
голос на проводах, три дня и один звонок.
Господи, как же ты одинок.
к тебе ходят старики и восьмилетние дети,
солдатские матери, женщины в полусмерти
и плачут, и ропщут, и рвутся тебе на части.

Господи, знаешь ли ты о счастье?(c)

 

[ZNata]

как твоё имя в которое верить?

Как твоё имя в которое верить? Шептать наугад в кулуарах апреля, стоять без зонта за пределами света и мерить шагами чувств вероятность.

Что происходит за шторою ночи? Тени стараются поступью зверя в свежее танго вблизи парапета, не претендуя на адекватность.

Сколько осталось минут до субботы? Ещё успеваю краплёными снами сыграть пару раз, отвернувшись от лампы, и вмиг проиграть тебе дней половину.

Ты видишь, как время бежит между строчек? Спешит циферблатом, струится веками, пленяют способные женщины-вампы апартаменты без кокаина.

Ты дышишь мне в ухо холодным восторгом, я таю в предчувствии собственной драмы, где все эмбрионы готовы остаться на шёлковом поле сверхсрочных оргазмов.

А вправе ли я замышлять перемены и новым дождём в престарелые рамы стучать в полутьме и по миру мотаться, сюжет отмывая от жмени маразмов.

Ты будешь держать мои письма в кармане? Да, кто же так прячет нелепые строки?! Давай-ка заштопай их в сердца подкладку, чтоб грели надёжно в сезонную слякоть.

А я научусь тебя ждать бесполезно: ссылать паруса в невозвратные сроки, крахмалить мечты в найширокие складки, лечить твоё имя и счастьем не плакать!
(с)

 

[Belkin]

ПОЖАРЫ (С.Данилов)

Мы просто уходим.
Уходим на Север.
На Север и Юг.
Берем и уходим.
Уходим к хорошим от лучших подруг.

Мы с вами другие.
Над нами, под нами плывут облака,
А мы не такие.
И все оттого, что жизнь так высока.

Мне снились пожары.
И снился пожарам какой-то Не-Я,
который тушил их.
И снилась пожарам родная земля,
где они старожилы.
Где Шурик с брандспойтом проснется однажды
и станет пейзажным.
Без рамки пейзажем.

Мы тихо уходим.
Включен телевизор и выключен звук.
Мы долго уходим.
Дорога клубками валится с рук
над нами, под нами…
Летят облака, а мы не такие.
Все оттого, что жизнь так высока.

Жизнь остается,
но мы выбираем иные пути.
Сердце не бьется,
а строгие МЫ продолжают идти.

Нет ничего проще смерти,
но мне умирать нелегко.
Хотите — не верьте…
Я не умру, а просто уйду далеко.

 

[Shadow]

И катись бутылкой по автостраде,
Оглушенной, пластиковой, простой.
Посидели час, разошлись не глядя,
Никаких "останься" или "постой";
У меня ночной, пятьдесят шестой.
Подвези меня до вокзала, дядя,
Ты же едешь совсем пустой.

То, к чему труднее всего привыкнуть -
Я одна, как смертник или рыбак.
Я однее тех, кто лежит, застигнут
Холодом на улице: я слабак.
Я одней всех пьяниц и всех собак.
Ты умеешь так безнадежно хмыкнуть,
Что, похоже, дело мое табак.

Я бы не уходила. Я бы сидела, терла
Ободок стакана или кольцо
И глядела в шею, ключицу, горло,
Ворот майки - но не в лицо.
Вот бы разом выдохнуть эти сверла -
Сто одно проклятое сверлецо

С карандашный грифель, язык кинжала
(желобок на лезвии - как игла),
Чтобы я счастливая побежала,
Как он довезет меня до угла,
А не глухота, тошнота и мгла.
Страшно хочется, чтоб она тебя обожала,
Баловала и берегла.

И напомни мне, чтоб я больше не приезжала.
Чтобы я действительно не смогла. (с)

 

[ZNata]

200 грамм свежего

Нет-нет, не вчерашнего, взвесьте грамм 200 мне свежего,
пожалуйста, милая, сыпьте, наверное, с горками.
Ваш ветер приятен и чист для случайного пешего,
а в лавках других гонят прочь или клацают створками.

Мне много не надо, а так…чтобы платьице веером,
щепотку в мои рукава- притворяются крыльями.
Скажите, он- южный? А может он с самого севера?
Пробег его сколько? Полжизни? Считаете милями?

Ах, вот ещё, помните, в среду под выцветшей фурою
скулили цунами, ворочался смерч средней плотности.
Вы их в распродажу иль снова Тайланд счёт-фактурою?
Что ж так не везёт, просто взял вот и вышел срок годности?

Ну, что же, спасибо! Пойду! [тереблю угол ворота]
Удачи! Коммерческих благ! Воскресения сытого!
Такие, как я, непременно летают над городом,
Такие, как вы, посмеются из настежь раскрытого.
(с)

 

[TittleTattle]

Антон Прада. Ботинки на 2 размера больше.

Пока моя Грэтхен утром
Подтягивала чулки
Ты заводила свои шкатулки, смотрела , как пара бабочек покинула свои куколки. Ты собираешь заколки и пуговки. Я изучаю теорию катастроф. Рисую белых коров. В фиалковом небе, что разобьётся о тёплую крышу. Глазами сиамских кошек .и это платье в красный горошек, большое ватное сердце, полоски солнца за твоей дверцей – ты всё равно тоньше. Ты. Всё равно. Тоньше. В смешных ботинках, что нА два размера больше. Читаешь стихи на обоях. Ты можешь выдать мне Генделя на габое, а я тебе пару сказок, что рисовались/виделись/снились. И это большое ватное сердце (только бы оно билось) пока ты ломаешь
Белую
Корочку
сахара

 

[Neonovaya]

Мечтал вдыхать запах волос...
А вот и снег затих,
Время остановили копья или слёзы!
Я терялся во времени на берегу морей,
Но не видел следов на песке...
Кто вдыхал за меня стирая краски,
Так и та зима пришла чтобы остаться...
Помню леди Натали,
Помню дни,
Я предлагал тебе сердце,
Сердцем к сердцу...
Но между нами зима,
Так и тянутся дни той тонкой леской...
Я мечтал видеть лунные кратеры,
Был согласен на скупые объятия,
Губы, пальцы рук касались зрачков...
Мечтал сказать, но не мог подобрать слов...
Закрытые шторы, посторонний шорох,
В этой комнате кто рисует образ твой...
Я помню, случайно проснувшись от холодных ветров...
Держал руку...
И так тепло...
Но Симферополь обнимает за талию,
Целует холодом в шею...
С тобой наедине губы шептали,
Прости, но я не знаю,
Где растут цветы
И где птицы летают...

Тонкие руки, мимика,
Морщины линиями,
Возьми и ты меня,
Перенеси на бумагу,
И мы подарим миру
Тайны людей на грани

Ты обещала мне рассказы,
Где они?
А ты опять играешь в демонов,
Вытирала слёзы,
Начинала таять,
Она не знала, что песок всё впитает...
Кто-то режет глаза пытаясь разорвать плоть,
Узнать, уйти в эту ночь...
В порту Симферополя лето,
И как я стал тем,
Кто мог подумать об этом...
Грустила когда смотрела на небо,
Там звёзды кормят голубей хлебом...
Девочка-лёд скулит, смотрит в окна,
Так долго горит костёр закатом,
Мокрый асфальт...
Наверное я просто один, хотя мы все одиноки,
В своих коконах...
Тянемся к небу,
Что-то пишем, рисуем,
Тут же режем глаза и руки...
Зачем уходим глубоко в себя?..
Теряем братьев,
Как вода точит камень...
В тишине я слышу голоса просящих...
Глаза просящих...


Бойся глаз её,
Губ, шёпота,
Густых волос,
Смеха,
Бойся слёз её,
Бойся гнева,
Бойся нежных слов,
Бойся молчания,
Когда телефон отключён,
Когда листья желтеют,
Бойся истерик, когда крадётся зима,
Бойся метели, когда глаза намокнут каплями,
Бойся страха,
Когда руки становятся ватными...

(С)

 

[Cocaina]

Внизу немого подземелья,
Где поселился людской грех,
Он ходит в предвкушении знаменья,
Чтоб умереть среди земных потех.
Он ходит тихо,чуть дыша,
Не смеет вымолвить ни слова,
Как мир,пуста его душа
И смерть его для всех основа...
Основа смеха над слезами,
И всё,о чём так больно говорить,
Они смеялись пред его глазами,
А он не смел при них шутить...
Он есть никто-дешёвый шут,
И боль в глазах его играет,
Он жил средь вас,но оказался тут,
Но как?Увы никто не знает...
На его пустых зеницах,
Играли слёзы на ресницах,
Хоть он всего игрушка с бубенцами,
Но жить не захотел он рядом с вами.
Вот кто-то скажет "Он-глупец!
Каким наивным надо быть!
И вскорь придёт ему конец!"
Но здесь ему спокойней жить...
Он сам себя сюда изгнал,
И обрекал себя на веру,
А в темноте о светлейшем мечтал,
И встретил тут слепую деву...

Автор не подписался

 

[mia]

история одного sумасшествия

с-котушек-съехавшая Жаклин
говорила, что ее волосы цвета брэдни,
на деле, они были выжженный апельсин.
стены ее квартиры походили на стенды,
были обклеены фото сотни самых красивых женщин
в лице одной сумасшедшей
Жаклин. она носила пальто и цветные береты,
каждый день упаковывала чемодан и шла на вокзал в надежде уехать
из этого чертово города, не покупая билета.
не то, чтобы не было денег, просто хотелось случайности.
в поступках Жаклин было столько отчаянных крайностей,
что страшно о них даже шепотом говорить.
она даже купила себе мундштук, чтобы красиво грустить,
но для нее сигареты совсем не имели вкуса.
у Жаклин на запястье были янтарные бусы,
их подарил единственный, любивший ее мужчина.
она никогда не была креативна
и сумасшествие, если честно, было ей даже к лицу
- с ним она стала более непредсказуема.
свою любовь Жаклин представила матери и отцу,
накормила их стэйком подгоревшим, словно помпей от везувия,
показала любви свои детские фотокарточки,
целовала руку, надевая ему перчаточки,
а после он даже не позвонил.
кулинарный талант Жаклин
его конечно не впечатлил,
семья показалась скучной и даже пресной,
да и Жаклин была не настолько прелестна,
чтоб выносить ее предсказуемость и стряпню.

прошло 20 лет. Жаклин, укутанная в простыню,
сидит на краю моста и сама не знает чего от себя ждать,
виновник ее сумасшествия уже двадцать лет как женат
на самой пресной из предполагаемых жен,
каждый день неизменен: дом работа/работа-дом
и страсть как мечтает о сумасшедшей любви и таких же снах,
ждет с ней встречи, развода и шизофрении.

Жаклин давно ничего не ждет кроме трех счастливых
семерок на электронных часах.(c)

 

[ZNata]

красное и чёрное

Я опять ва-банк на красное:
в бордовой комнате в вишнёвом платье
с поцелуями алыми на брудершафт
или всё же на чёрное:
чулки, туфли, бельё с формами,
абажур еле-еле и тушь на ресницах,
а на первых страницах вы дышите мне в висок,
где счастья кусок и верность на два часа.
Скажите, а вы могли бы к барьеру
[да, чтобы не соврали, я срочно поверю]
с моим именем на губах
и багровые дыры на мятой рубашке,
расползутся, как слёзы на промокашке,
да тихо спиной на снег,
стану я ржавой паникой,
сглотнув истерический смех…
Господи! Господи! Это же грех:
жмурить глаза и смеяться в лицо,
не рассматривать ваше кольцо
на пальчике безымянном
и от касаний быть пьяной,
воровать страстью ночь
и кутать себя в надежды
нелепые, где-то небрежные.
Скажите, мило?!
а мне вчера ещё было под силу
болтаться по миру без писем и дат,
вы взаправду солдат:
картечью прицельно в душу,
и, если не струшу, на подступах к своей вере,
будто, купивший молчание Тамплиеров,
вы пьёте с меня печаль,
а жареный миндаль нежно наполнит стены.
И всё, что могу- это рифмы в тетрадь,
а ваши соседи- в затылок: «Блядь».
Закусываю перспективы.
Ретивы, беспечны дни в погоне за вечным солнцем,
а подруга-луна на струнах, как Шерлок,
всю ночь у окна выводит желание жить,
и знать, и молить, и шептать в вино,
похоже на драму в ч/б кино.
Ну, надо ж, в такие годы!
И принимаю суть,
как только хочу блеснуть
и удивить вас на миг,
то сразу теряю свободу,
а пароходы, как прежде, уйдут в океан
и, завернув за туман,
буравят свободные воды.
Давайте, конвой
и в ногу до очной ставки
с совестью.
И неоконченной повестью
падаю я на снег…

И, если я чей-то грех,
то с именем на губах…
(с)