Это... Этого не было. Потому что я хочу в это верить...
Зимняя исповедь
Огромное небо бьет меня своей синевой. Облака, корабли неба, остаются надо мной чуть недвижимыми, я пытаюсь уследить за ними. Медленно-медленно они убегают от меня. Зеленая-зеленая, как это бывает только в детстве, трава, на которой я лежу, похожа на бесконечный ковер. Ковер жизни. С которого так хорошо смотреть на небо и ловить облака взглядом. Мне уже семь, и это мое последнее лето здесь. Что такое задумчивость или грусть – я не знаю. Да и как вообще можно делить чувства? – Ими можно только жить. – Я прыгаю от радости, когда мне подарили машинку на день рождения. Я плачу, когда меня укусила оса. И даже когда льет дождь, я не буду знать что такое «грусть». Есть же лужи, которые надо обмерить. И хорошо, что это не всегда получается. Потому что рядом есть мама, которая всегда-всегда мне рада.
Отдайте мне мое детство, пожалуйста! Я готов платить за него годами, деньгами, чем угодно, только… Отдайте его мне!
К нам приехал папа. Я не видел его почти целый год. Да и сейчас он приехал на неделю. Мне вроде бы тринадцать, но я жутко тороплюсь расти. Мы сходили с ним в Окский. Я катался на чертовом колесе, на ветерке, на сюрпризе и был… наверное, счастлив. Но, конечно же, что бы никому этого не показать, делал вид, что ничего нового для меня нет. А потом, под самый конец того дня, пошел дождь. Небо почему-то любило плакать на мой день рождения. И мы шли к смотровой площадке, под громадно-жемчужными каплями, среди множества серебристо-звонких ручейков, стекавших по дорожкам парка, и… Это был мой день… А на смотровой я увидел большой пакет. Никто тогда и не мог подумать, что там бомба. В пакете былы коньки, настоящие роликовые коньки. Мы с папой забрали их, потому что я был уверен, что это – подарок для меня. А потом, когда я их примерил, это оказался не мой размер. Не мой. Но папе я не сказал.
Отдайте мне мое детство с солнцем, дорогами, летом и дождями!.. С тихой радостью, что впереди еще целый мир и целая жизнь…
Холодный, рассыпчатый снег кругом. Мне одиннадцать, и я уже месяц не хожу в школу. Не потому что… А потому, что кругом должна быть свобода. Я иду по городу запутанными дорогами, и в каждом большом придорожном сугробе я вижу целую страну. Я иду мимо, придумываю ее историю, и думаю, должна ли она воевать с соседней или дружить. Иногда бросаюсь вперед на сугроб – я его завоевываю для союза вольных странников. Я сажусь на разобранный мост на выемке, достаю книгу и читаю. Подо мной несутся в вечное никуда поезда, по мосту рядом и выше – идут люди. А мой мир замер здесь – половина моста, книга, зима, и бесконечная свобода… А какое было счастье купить пол-буханки и бутылку газировки!.. И сидеть, считать вагоны, есть еще горячий хлеб и запивать это все газировкой…
Верните мне мое детство с его свободой, с его всегда новым миром, с его счастьем… Верните, я прошу!..
Мне 16. Ночь, июньская ночь. Я смотрю на звезды и вижу мятежные бриллианты, оторванные от солнца… Ночь, выпускной. Впереди… А что впереди? Впереди много дорог, но по какой пойти? Мне даже не хочется пить, потому что мне грустно. МЫ были все вместе 10 лет подряд, и вот теперь мы навсегда расстаемся. И этот день уже никогда не повторится… А мы?.. Мы будем другими. Взрослыми… Мне грустно смотреть на всех наших и я ухожу в темноту… А город?.. Город спит… Вот и набережная… Иду по мосту, нашему смешному понтонному мосту, на тот берег. Прихожу на пляж и ловлю тот самый рассвет нового дня. Дня, когда все мы расстались. Дня, когда мы все должны быть взрослее. Я прощаюсь с этим городом и с кажым его домом, с его улицами и дворами, парками, витринами и людями… До свиданья, Муром моего детства… Мне будет тебя очень не хватать…
Верните мне мое детство, я прошу! Я так устал ждать и надеятся, верить и не любить… Верните, мне больше ничего не надо!
Мне 21. Мы живем с Наташкой в съемной квартире, работаем и учимся. А еще – мы больны. Я пью второй год подряд, а она – уже перешла на героин...
Мы познакомились 3 года назад, на набережной напротив Летнего сада. "Наверное, это была судьба…" Я писал ей стихи, я показывал ей свой мир, я дарил ей всего себя, как умеют дарить только в юности… И она… Как она пела… Я помню ее голос и самодельные песни до сих пор. Нас сблизило одиночество. МЫ чувствовали себя забытыми всеми в этом громадном городе… Затерявшимися среди тысяч и тысяч людей. И нас вынесло друг другу, как две соломинки в бурной речке. Но мы… Мы устали… Верить и надеятся на завтра. Помнить и звать детство… Я пил, потому что знал, что мне его никто никогда не вернет. Я пил, потому что знал, что ничто никогда не вернется… Я пил… Да, наверное, просто потому, что хотел забыть. Все забыть. А она? Она видела все это и вытягивала меня. Пыталась вытянуть. Но сама упала. Сперва гаш, трава, и мир становился смешнее и проще. Спустя два года она сидела на героине, я каждый вечер приходил домой пьяный, и мы смотрели друг другу в глаза и видели двух… просто отчаявшихся людей, захлебнувшихся… Два передоза, но я успевал. Просто так должно было быть… А на третий, как в сказках, случилось чудо – Наташка перестала колоться, я бросил пить и мы зажили счастливо пока и не умерли… Но жизнь не знает слова «чудо». Я просто не успел. Я стоял перед нашим диваном, где лежала она, и выл… Я сломал тогда все четыре пальца, потому что стал драться со стеной. Я не хотел жить. И ничего не хотел. Потому что ее уже было больше не вернуть. Просто не успел.
Макс, Леха… Мне жаль, мне очень жаль что я тогда не поехал с вами. Ну и пусть что был дождь… Господи, зачем? Первым позвонил Леха. «Пойдем, покатаемся!» И почему я сказал нет… А через пол-часа мне позвонила Лехина мама. Какие-то ее знакомые были рядом и все видели. А их, моих друзей, уже больше нет… Просто нет.
Я столько раз натыкался на закрытые двери, столько раз бросал свою надежду в костер, столько раз падал и вставал… Верните мне мое детство… Верните мне большое-большое, светло-желтое детство! Я прошу…
… Бесконечно-синее небо… Желтый песок… Рассветает. Я поднимаюсь и иду к воде. Впереди – еще вся жизнь. Да и что такое боль, когда тебе 16?..