Ему (part 2)
Раскидывая лучики льда в глазах, шел он, разбиваясь о бессмысленность дороги. Впереди – тоска, позади – печаль. Погруженный в кокон мыслей, шел он, не оборачиваясь, не глядя. Не было цели – было лишь желание. Растворяясь в неоне рекламы, сбивая снег ногами, расшвыривая лужи, со взглядом тоски, шел он по городу. Тоска температурой ртутного столбика прибывала с каждым днем. Не было места, не было мыслей, не было вдохновения – и шел он, пришибленный бетонной серостью небес. Безумные поиски цели – безумные поиски себя. Ему казалось, что он смыт растаявшим снегом. А город жил – всё так же вставали и работали, ели и одевались, учились и гуляли… Он шел мимо картин-окон чужой жизни, разглядывая в каждом окне, словно на празднике, елочные шары чужих жизней, блестевшие от прикосновения его взгляда. Словно невидимый наблюдатель шел он по городу, всё видя, всех понимая, но проходя мимо. Ему хотелось обнять весь город крыльями своей тоски, укутать город в облака своей грусти.
Всё было бессмысленно – он потерял её. Она по-прежнему жила, но уже давно не в нём. И то, что она где-то ходила и кому-то улыбалась, плакала по ночам и жила рядом, но уже в сотне километров от него, не трогала изорванность его души. Он пропустил её сквозь пальцы, видя, как она струей воды утекала прочь. Зачем? – спрашивал он себя. Ты – вечный зритель – отвечал он себе – ты будешь смотреть, но не действовать. Огорченный зритель выйдет из зала, заметив, что пьеса не удалась. Но он не поправит ни слова, не даст совета – он просто уйдет. Ты – зритель! – кричал он себе.
С пальцами, полными таявшим снегом, шел он по улице. «И, как снег, лучиста и светла» - сказал он каплям, падающим с рук. Он уже никогда не увидит её такой, какой помнил тысячу лет назад. И весь город не смог бы объять его тоски – широкой, как наступавшая весна. Он просто шёл…
